146 В. БАЛАШОВ Куда же Ленка могла подеваться? Подождал несколько минут – непонятная тревога не улетучилась, наоборот, усилилась. Не выдержав ожидания, поднялся и, нащупывая во тьме ступеньки, спустился вниз. Коснувшись босыми ногами земли, замер: тишина, лишь мерно дышит в загоне корова. Может, Ленка в дом ушла? Вытянул руки, ориентируясь в темноте... И тут услышал какое-то шевеление в бане. Вот она где! В предбаннике нашарил ручку, хотел было уже потянуть на себя, как вдруг услышал приглушенный дверью торопливый шепот жены и следом стон. Этот ее сладостный стон он узнал бы из тысячи! И тотчас, опередив сознание, ослепила вспышка неукротимой ярости: как она предпочла ему этого тупого тракториста? Но сознание уже возвращалось, неся с собой пустоту, вакуум, в котором не за что было зацепиться. В бесконечном вакууме беспомощно трепыхалась и не могла вырваться одна единственная мысль: «Как она могла?.. Как она могла?..» Он словно окаменел: не мог даже пальцем пошевелить, не то что сдвинуться с места или что–либо сказать. Но и слушать эти частые стоны жены было свыше сил. Собрав остатки воли, отпрянул от проклятой двери и, опираясь на шершавую стену, пошатываясь, пошел сам не зная куда. Бездумно, будто во сне, взобрался на сеновал и упал на одеяло. Его трясло, в груди и в мозгу разрасталось что-то жгучее, колющее тысячами острых игл. Вот эти уколы слились воедино, и вдруг боль разом схлынула, унося с собой все страдания... Чувство времени утратилось – он не знал, сколько лежит вот так: минуту, десять, час? А может, он уже умер? Да, лучшее для него – это умереть! Тело незаметно замрет и не будет больше ощущать ничего: жги, режь, рви – оно бесстрастно. Потом отомрут чувства, мысли и, наконец, последним – слух... Нет, он еще жив, потому что слух обострился до неимоверности: он слышит, как рядом, будто возле самого уха, пережевывает жвачку корова, как за оградой привередливо устраивается на ветке птица, как бессонно ходит по соседскому двору собака и за много километров натужно и безнадежно буксует машина. Чудилось даже, что доносится голос жены. Тогда он сжал в комок жалкие остатки себя живого, так что струйка крови, питающая мозг, стала казаться сокрушительным шумящим потоком, заглушающим все остальное... И в самой глубине мозга, где-то на дне сознания проскользнуло чувство
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw