ПУТЬ ЗЕРНА 251 «…Это голос Ведмедя, только где-то далеко-далеко…» – Да он горячий, как головешка? Блин! Точно заболел! Тото я давно замечаю, что не в себе! Думал, не высыпается с этой работой… Точно надо в лагерь возвращаться!.. «…А это уже Санин голос. Чего он так заволновался-то? Даже если и заболел… Просто надо отлежаться денек-другой…» А в памяти вдруг ясно всплыло то самое воспоминание болезни: у него высокая температура, и он впервые, наверное, утром не пошел в школу. Лежал целый день в постели, то и дело проваливаясь в омут полубреда и каких-то обрывочных размышлений. Из этого ватного и тягучего, но одновременно донельзя хаотичного водоворота мыслей невозможно было вырваться. С действительностью тонкой нитью связывало только радио. На всюжизнь запомнился репертуар оперетт, которые шли тогда в театрах Ленинграда: «Три соловья, дом семнадцать», «Севастопольский вальс», «Поцелуй Чиниты»… Сейчас он тоже не совсем понимал разговор Саньки с Ведмедем, но изо всех сил попытался, как тогда, не оторваться от их голосов, не потеряться в хаосе бессвязных мыслей… Еще более смутно он помнил, как возвращались в лагерь. Весь обратный путь Денис цеплялся и взглядом, и сознанием за сапоги идущего впереди Саньки. Часто, очень часто валился вперед, втыкаясь лицом в мох рядом со стоптанными резиновыми каблуками. Снова и снова ощущал на плечах или на поясе руки идущего позади Ведмедя. Тот совсем легко, будто Денис и не весил ничего, ставил его на ноги. Все это: и глубоко продавливающие мягкий мох Санькины каблуки, и сильные руки Ведмедя, и пьяно раскачивающаяся тайга – все казалось зыбким и нереальным, словно продолжение кошмарного утреннего сна… * * * Потом из ускользающей реальности раз за разом возникало взволнованное лицо поварихи Олюшки. Она поила его чем-то горячим и сладким, пряно пахнущим и все спрашивала: «Денис, тебе плохо? Что у тебя болит?...» Где-то там, в глубине души, его умиляло, что она называла его так, а не принятым в бригаде полуименем-полукличкой «Дэн». Денису хотелось много холодной, просто ледяной воды, но он боялся обидеть Олюшку и пил кипяток кружку за кружкой – однако жажда почему-то не утихала…
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw