70 В. БАЛАШОВ частенько возил на рыбалку экспедиционное начальство и даже с угрюмым, издерганным начальником топографической партии держался не по чину вольно, ставя себя выше, таким образом, над остальными рабочими?.. Странная всадница Он не услышал, как подошел Антон – все-таки уснул. – Гляди, студент, какой красавец! Игорь поморщился – он не любил, когда Антон называл его так. Особенно теперь, когда полгода отработали вместе, ночевали у костров, взбирались на горные перевалы, проходили коварные пороги на енисейских притоках. Он открыл глаза и, пересиливая сонную вялость, поднялся. Расплывшийся в довольной улыбке Антон небрежно бросил под сиденье тяжелого, полуметровой длины ленка, потом вытряхнул из брезентовой сумки с десяток крупных, черноспинных хариусов. – Ведь чуть не сошел, крокодилище! Поводок оборвал, так что пришлось за ним в воду прыгать. Хорошо еще, возле самого берега, – оживленно рассказывал Антон, сталкивая лодку на течение. – Но пузо о дно поцарапал! Игорь поднял ленка и, перегнувшись через борт, ополоснул его от песка. Тот был еще жив: вздрогнул от прикосновения воды, шевельнулся и судорожно задвигал жабрами. Поглаживая мощную и стремительную, но сейчас обессилевшую рыбу, Игорь на какое-то мгновение ощутил к ней острую жалость. Он едва не разжал пальцы, но тотчас представил реакцию Антона, его брань, злую, унижающую – и перевалил оживающего на глазах ленка в лодку. Выпрямившись, встретил насмешливый, все понимающий взгляд Антона... Ленок еще несколькоразшевельнулся, потомпонемупробежала судорога, а следом – многоцветными радужными волнами – гамма быстро сменяющих друг друга красок. В который раз наблюдая агонию этих великолепных рыб, Игорь испытал почти физическую боль. Такое помнится из детства, когда стоишь над безвозвратно испорченной любимой игрушкой... Вот потускнеют розовые с крапинками бока, и пестро-радужная живая торпеда превратится в ущербную плоть, годную лишь для ухи, для кастрюли. Но, будто укор, в эти последние мгновения рыбьей жизни свершается
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw