гом, лежала разведгруппа. Едва померкли вспышки ракет, гвардии рядовой Алексей Толмачев устремился вперед. Снова вспыхнул яркий свет. Алексей сделал еще несколько бросков и залег на скате лощины у кустарника. Огляделся. Разведчики были на нейтральной полосе и по-пластунски продвигались к своим траншеям, волоча на плащпалатке связанного немца. Но вот грохнул разрыв — и Алексей увидел, как вздернулся и снова затих лежащий рядом старшина. Толмачев бросился к нему. Схватил его под мышки и пополз. Скользили ноги, снег забивал глаза и рот, мешая дышать. Но он упорно полз, вынося с нейтральной полосы раненого товарища. Следом с «языком» ползли другие разведчики. А сколько потом было таких вылазок в немецкий тыл! В одной из них Алексея ранило. Он наотрез отказался от санбата. Рана легкая. Заживет — и рубца не останется... А через полтора месяца осколок вражеского снаряда вновь подстерег сибиряка. И как прежде он отказался уехать в тыл. «Я еще могу держать оружие и уничтожать фашистов, — сообщил он в письме родным. Моя мечта — дойти до Берлина». И он шел этой нелегкой дорогой. С боями, через огонь и дым. Все дальше на запад. Был ранен. Снова вернулся в строй. Теперь он сам водил на боевые операции небольшие разведгруппы. Учил новичков. Вскоре после нового 1943 года почтальон принес Пелагее Ивановне Толмачевой письмо: «Дорогая мамочка! Сообщаю, что жив и здоров. Только вот па моем теле появилась четвертая рана. Чуть с белым светом не расстался. Здоровенного фрица на себе приволок, упирался проклятый. Я ему все время рот пилоткой затыкал, чтобы не кричал. Да только от пули не уберегся, малость царапнуло... Вы, наверное, помните Ваню Корякова. Он жил на нашей улице, только уехал из поселка на Украину еще до начала войны. Так вот, во время боя я встретился с ним. Он был ранен в живот. Снял я свою рубашку, перевязал ему рану и вынес в безопасное место. Умирая, Ваня все шептал: «Леша, помнишь наши военные игры? А теперь вот получилось по правде. Передай землякам, что умер я по- солдатски. Мсти за меня». Когда я пишу это письмо, на землю опускается вечер. Кругом зияют стены разрушенных домов. Написал бы больше, да нет времени, идем на выполнение боевого задания и, может, не вернемся. Но я думаю, что меня не возьмет никакая немецкая пуля. До свидания, мои ненаглядные мама и сестренка. Обнимаю Вас и целую». Документы 213-го гвардейского Полоцкого ордена Суворова стрелкового полка, в котором сражался наш отважный земляк из пос. Шипилинска Ширинского р-на, воскрешают события героических дней — форсирование Западной Двины. Читаешь их, и словно воочию видишь тот грозный бой, в котором отдал свою жизнь за Родину девятнадцатилетний паренек из Хакасии Алексей Толмачев. Стонет земля, распарываемая металлом, покрываясь коркой от жаркого пламени. Падая и поднимаясь, идут цепи пехоты. А впереди их, прокладывая пугь, спешат разведчики и саперы. Но вот по флангу наступающих начал бить фашист ский пулемет.Словно запнулась на бегу цепь и залегла. Алексею видно, как неприятельский пулеметный 141
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw