В июне они прибыли к Дону в район станции Лиски. Здесь личный состав дивизии, почти весь состоявший из воинов-сибиряков, семь месяцев сдерживал яростные атаки врага. Еще на Дону командиры увидели в Николае задатки руководителя. Он смело вел себя на поле сражения, приходил на помощь своим товарищам. Самостоятельно мог принять правильные решения, которые в положительную сторону меняли исход той или иной ситуации. Здесь же Арыштаев в составе разведгрупп неоднократно переходил реку Дон, брал «языка». За что был дважды награжден медалями «За отвагу». Но не о своем героизме вспоминает бывалый солдат, а о том, что глубокие раны оставила война на его сердце. На Дону он впервые попал под жестокую бомбежку вражеской авиации. Видел, как при форсировании Дона гибли товарищи, как вода становилась красной от крови. В беседе Николай Федорович, по-юношески смущаясь, постоянно уходил от рассказов о своем боевом прошлом. Он постоянно употреблял местоимения «мы», «они», «он». А вот по словам его однополчан, Арыштаев просто скромничает. В дивизии он слыл лихим воином. Его не раз приводили в пример как отличного бойца, командира и опытного разведчика, которому все боевые задачи были по плечу. На Курской дуге старший сержант Николай Арыштаев вел своих бойцов в бой в должности помощника командира взвода. В одном из ожесточенных боев он услышал, что на правом фланге окопа замолк «максим». Пулеметный расчет убит. Ранения солдат были характерны работе вражеского снайпера, определил Николай. Вдруг на левом фланге так же захлебнулся второй пулемет. У каждого бойца была своя задача, но такую огневую силу, как пулемет, без дела оставлять нельзя. Старший сержант Арыштаев, перебегая от одного пулемета к другому, вел прицельный огонь по врагу, при этом успевая отдавать распоряжения и подбадривать подчиненных. Настолько быстро он передвигался в траншее, что с головы слетела каска, а вражеский снайпер трижды задевал только его гимнастерку. Вдруг Николая резко отбросило в сторону, но он добежал до пулемета и приступил к уничтожению живой силы противника. Как вспоминает фронтовик, боли он не чувствовал, только что-то теплое заливало его спину. Постепенно все стало двигаться, как в замедленном кино. Он смотрел на командира взвода и уже не слышал ни слов, ни грохота взрывов, ни выстрелов. Очнулся Николай после операции в медсанбате. «Ты, герой, в рубашке родился», - улыбаясь, сказал хирург. Оказалось, что пуля снайпера попала сержанту в шею, но прошла мимо шейного отдела позвоночника. В последующем Николай упрашивал военврачей, чтобы те не отправляли его в тыл, а оставили в команде выздоравливающих. Уговорил. Быстро шел на поправку. Боялся отстать от своих боевых товарищей, земляков. В день выписки Арыштаева пригласил на беседу командир дивизионной разведки. «Наслышан о твоих подвигах и умении вести разведку, - сказал командир, - вручаем тебе отделение дивизионной разведки. Справишься?». Ответ старшего сержанта Н. Арыштаева был утвердительным. 1 3 2 ^ ■ ■ш£ШДАіііЫіП@БЕДЫн^ Ғ Ч ^ ^ н н
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw