нашего солдата захватывали на посту, уводили, а потом мы находили их с вырезанными на спине лентами и выколотыми глазами. Случались потери и по нашей вине. Однажды часовой убил начальника штаба полка. Тот сам был виноват. Нельзя было ему, как проверяющему, тайком подползать к часовому. На предупреждающий крик: «Стой! Кто идет? Стрелять буду! - он промолчал. И часовому ничего не оставалось, как выстрелить. - Мы жили в землянках, - продолжает свой рассказ Владимир Николаевич. - На посту сменялись каждые два часа. На заставе часто объявляли тревогу. Однажды мы подумали, что звучит очередная, обычная тревога. Но оказалось, что началась война с японцами. Мы поняли это, лишь когда услышали приказ переплыть на «амфибиях» на вражеский берег реки Амур. Эти машины были двух типов: семиместные для командиров и на 36 мест для перевозки солдат. Перед высадкой наша артиллерия дальнобойными пушками в течение двадцати минут обстреливала вражеские позиции. Тогда только наши солдаты атаковали японские казармы. Приблизившись к казармам, мы были удивлены молчанием японцев. Смело вошли в казармы и увидели лишь кипящую рисовую кашу в котлах. Оказывается, японские солдаты давно, еще во время обстрела артиллерии, дали деру... - Наступление продолжалось трое суток. За это время солдаты с боями прошли сто километров. Японцы, очнувшись от первого удара, начали сопротивление. Однажды солдаты нашего полка походным маршем проходили по логу. Вдруг с обеих сторон ударил шквальный огонь: как потом выяснилось, мы попали в засаду японских хунхузов. Хунхузы - это китайцы, обученные военному делу японцами. Еще до первой мировой войны бедные многодетные китайские семьи, будучи не в состоянии прокормить своих детей, по достижении ими пятилетнего возраста, продавали их японцам. Это были воины, готовые исполнить любой приказ командира и которые никогда не сдавались в плен, предпочитая ему харакири. - В засаде весь обоз и все лошади были побиты. Я уцелел чудом, - вспоминает ветеран. - Увидев рядом лежащих двух убитых лошадей, подполз и лег между ними. В руках у меня было ПТР - противотанковое ружье весом 16 килограммов и длиной два метра. Но я ничего не мог сделать: кругом свистели пули! Лишь утром, когда закончилась стрельба, я обнаружил и насчитал на нижней части моей шинели двадцать дырок от пуль. Она была мишенью для хунхузов... Вдругой раз полк Ботова переправлялся по железнодорожному мосту через реку Сунгари и тоже попал в шквальный огонь. Здесь уже сплоховали наши разведчики: не заметили на другом берегу дзоты неприятеля. Много полегло тогда солдат. - И если бы наши самолеты не уничтожили эти дзоты, мы бы с вами сейчас не беседовали, - подчеркнул старый солдат и продолжал далее свой рассказ. - Японская война длилась везде по-разному. На нашем направлении она продолжалась до полутора месяцев. Мы продвинулись с боями на 180 километров от Харбина, когда узнали об окончании войны. Наш полк находился в походном марше, когда появился «кукурузник» и, покружив над нами, сбросил мешок, в котором было сообщение о победе над Японией. После окончания войны однополчане Владимира Ботова несли пограничную службу, а после расформирования погранчасти его опять перебросили 192 гшин^ГПІШіІіІІІПІІГЛІіЫ^*»1^ * "
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw