280 ^ ^ ^ жСѲЛДАТі ЬііПѲБЕДЬ І^^^Ч ^^и и* совершенно. Я ходил в полк на инструктаж 3 июля и видел, что пришли «катюши», а фашисты их страшно боялись. Командир не мог сказать прямо, что завтра-послезавтра начнем, но по всем признакам, по скоплению тяжелой и средней артиллерии по всей линии обороны мы это понимали. Утром 5 июля, еще затемно, началась артподготовка. Длилась часа три. От порохового дыма нечем было дышать. Чуть просветлеет, посмотришь в бинокль - передний край немцев сметен - ровно. Но и наши, и немцы хитрили: с началом артподготовки уходили на вторую линию, на третью, потом опять на первую. Нужно только успевать оперативно переносить огонь. Один из раненых под Сталинградом научил меня еще в училище открывать огонь сразу по второй линии, за пехотой, - там могут стоять пулеметы, резерв, обозы, санитары, а потом переносить огонь вперед, ближе. Сложность лишь в том, чтобы быстро просчитывать формулу по показаниям наблюдателя, который видит огонь под другим углом. Эту формулу я просчитывал быстро. После артподготовки в бой двинулись танки Т-34. Алексей Дмитриевич признается, что не любит все это вспоминать. - В наступлении я пробыл недолго, - говорит он, - но за четыре месяца обороны научился многому. Во-первых, слышать запах войны. По шуму стрельбы мог предположить, какие последуют события. Доходило до того, что улавливал свист пули и успевал отклонить голову. Как интуиция, предчувствие: знаешь, куда она полетит. Рядом просвистел снаряд, летит следующий - уже чувствуешь, где он упадет, куда тебе нужно прыгнуть и лечь. Это была хорошая школа перед наступлением. А оно длилось день и ночь, без перерыва. Кухня едва успевала нас находить. Да и голода мы не чувствовали. Прорвали оборону и быстро пошли в сторону Могилева. Через неделю боев в батальоне осталось всего три офицера, два командира взвода, Алексею Кичуку пришлось возглавить уже роту. В том, что получил второе ранение, он винит себя как командира. Это случилось в середине августа. Оказавшись на открытом месте, на виду у фашистов, залегших на возвышенности в лесу, лейтенант дал роте команду передислоцироваться в рощицу неподалеку, там было небольшое ущелье. Только начали вести оттуда огонь - снаряд! Значит, эта точка была известна фашистам и пристреляна. Один из снарядов разорвался рядом с ногой... Командиру досталось, как медному котелку. Такая поговорка бытовала на фронте: побит, помят, как котелок, но жив. В двух палатках в восьмистах метрах от боев непрерывно шли операции. Раненых - сотни. Наркоз - фронтовые сто граммов. «Я не пью водку, - сказал лейтенант, - я вытерплю». И вытерпел. Полевой госпиталь, потом госпиталь под Калугой, где старенький профессор констатировал, что нет другого способа, как ампутация, чтобы остановить гангрену и спасти жизнь.
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw