с любимой сибирской тайгой. Весенний лес был наполнен запахами распускающейся листвы и ароматом цветущих трав, казалось, что и войны-то уже, наверное, нет. «При подходе к огневым позициям артполка мы услышали сильный бой, - пишет в своих воспоминаниях капитан Г. К. Щербинин, - а когда выбежали на опушку леса, то около блиндажей артполка увидели до роты фашистов в темной форме (эсэсовцы), которые были выброшены десантом с немецких самолетов в районе железнодорожной станции Мостки. Немцы, увидев нас, стали махать нам руками и кричать:«Ком, ком, русиш!», но мы вступили в неравный бой, завязалась сильная автоматная перестрелка, фашисты начали нас обходить, и в это время два наших разведчика Фирцов и Амосов сдались в плен, а четверо наших товарищей Царев, Климов, Тимкин и Доронин погибли. Мы со старшим сержантом Полянцевым стали отбиваться гранатами и отходить. 8 это время одна разрывная пуля пробила мне с тыльной стороны кисть левой руки и разорвала всю ладонь, а другая угодила в запасной диск для автомата, что находился в чехле на ремне. Удар был таким сильным, словно ломом ударило по животу, и я был сбит с ног. Мы оторвались в лесу от преследовавших нас немцев, а потом встретились с горсткой отступивших артиллеристов. Капитан-артиллерист ругал их, что, отступив, они бросили пушки и сотни раненых солдат, которые скопились в артполку из разных частей дивизии, а потом повел нас и десяток артиллеристов обратно на огневые позиции артполка. В одном из блиндажей оказался связист-артиллерист, который не успел смотать провода, как услышал сильную автоматную стрельбу и немецкий крик, он притаился в углу блиндажа. Когда фашисты взорвали все пушки, то начали расстреливать сотни раненых. Все советские воины были уложены вокруг блиндажей рядами лицом вниз и в затылок из пистолета расстреляны. Когда фашисты расстреляли всех раненых, они забросали дверные проемы блиндажей «лимонками» и ушли, и потому связист остался жив, только мелкими осколками было изранено лицо. Около одного блиндажа старший сержант Полянцев увидел расстрелянными двух предателей - Амосова и Фирцева, последний был еще живой и просил нас его добить, но нам и пули было жалко тратить на такую мразь. Правду говорят, что нет ничего страшнее в жизни, когда тебя предают». А впереди было еще много, много тяжелых боев на пути к победе. Судьба хранила его от смертельной пули, но не подарила последней фронтовой встречи с родным дядей Филимоном Федоровичем Щербининым, хоть и пришлось им в 1943 году воевать вместе в одной 42 армии. Великая Отечественная война для Григория Кондратьевича Щербинина, как и для всего советского народа, закончилась только 9 мая 1945 года. Он встретил ее на косе в Балтийском заливе после освобождения Кенигсберга. 530 ^ ■ ■ н 6ѲЛДАТіЫі П Ѳ Б ЕД Ь І^^^^Ѵн н н
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw