призван на фронт 13 сентября 1941 года. 8 апреля 1944 года он отправляет отцу удостоверение, заверенное командиром части Марковским о праве на получение им пособия, установленного Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года для семей военнослужащих рядового и младшего состава. В то время ефрейтор Алексеев Павел Петрович с 18 ноября 1942 года состоял на военной службе в в/ч №14230. А также Павел отправил отцу копии временных наградных удостоверений о награждении его медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды. А 15 мая 1945 года семья получила похоронку: «Ваш сын, командир отделения, старший сержант Алексеев Павел Петрович, проживающий в деревне Копьёво, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был ранен и умер от ран 18 апреля 1945 года. Похоронен на юго-западной окраине села Кроновитц (сельское кладбище), район города Рашибор (Германия). Данное извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (приказ НКО СССР №220)». Пётр Филиппович сделал запрос о передаче ему наград сына Павла. Но получил отказ из Саралинского РВК от 17.11.1945 года и пояснение о том, что семьям погибших вручается только орден Отечественной войны і и II степеней. Был на фронте и Пётр Трофимович Сацук, служил хлебопёком. Сам Пётр Филиппович всю войну работал в колхозе «Новый путь» разнорабочим, как написано в данных списка лиц, представленных к вручению медали «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны». Несмотря на возраст (к концу войны ему было 66 лет), перевыполнял задание и взысканий не имел. Человеконбыл хозяйственный, предприимчивый. Держал послевойнылошадь. Вил волосяные верёвки. Столярничал. Старожилы помнят, что ещё при жизни он подумал о гробе для себя, сам его изготовил из лёгкого сухого дерева. Много лет стоял гроб у него в сенях и ждал своего хозяина. К слову сказать, это была не блажь, а традиция, нечего доверять другим такое важное дело, ведь эта домовина нужна была людям для вечной загробной жизни. Петр Филиппович держал всё время пчёл и всегда раздавал угощение - первый мёд - соседям, знакомым. За их огородами, у заполненной тогда водой протоки Чулыма, росла раскидистая верба. Летом там бил родничок, который он сам расчищал, и вся деревня в жаркую пору приходила к роднику напиться и взять с собой хрустально чистой, неимоверно вкусной ледяной водицы. Да и сам Пётр Филиппович, как этот родничок, привлекал к себе людей своей добротой и отзывчивостью. Человек он был глубоко верующий, дома у него были иконы. Часто к нему в гости наведывался священник из Ужура, и как-то летом прямо на улице у дома Петра Филипповича родители крестили детей, а он был крёстным отцом. Запомнилось это мне потому, что и меня вместе с другими деревенскими ребятишками тогда крестили, окуная в шайку с водой. Хоть и маленькой я была, но в душу это запало. И в то же время он был «знаткой», как тогда говаривали о людях, лечивших других своими наговорами, что было немаловажно в те годы, когда медицина ещё была в деревнях недостаточно развита. Лечил он и от сглаза, и от испуга, помогал женщинам в их болезнях, или когда у кого-то не водился скот. Жестоко обошлась с ним война, забрав у него пятерых сыновей, а доброты у него от этого 95
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw