В ординаторской над историей болезни сидит замечательный хирург-ортопед Виктор Васильевич Идт. Вынесет ли больной шестой наркоз? Нужна срочная ампутация левой ноги, иначе...Но человек за долгие годы обессилен борьбой с болью, ему уже не двадцать. Вчерашние парни, сегодняшние инвалиды войны, не похожи на тех бравых солдат, что запечатлены военным корреспондентом. Они постарели, поседели. Они не кричат сегодня по ночам: «В атаку!» Научились скрывать боль, обиду. Стыдятся показывать свои раны, стараются не говорить о них. Не кичатся своими наградами. И все же я вижу, как тяжко им. Знаю по себе, что такое быть подранком. Страшно слышать, когда вслед тебе бросают: «Вон идет из недобитого батальона!» Я помню, как мне однажды предложили гуманитарные штаны из Германии. Недоношенные штаны, возможно, бывшего моего «немца». Нет больней обиды, нанесенной мне. Надо же было додуматься до такого! У нас, у бывшего Советского Союза, а теперь великой России, не хватило средств, чтобы прикрыть мою израненную спину и, извините, зад! Моя койка стоит посреди палаты. Повернуться с боку на бок - нужна посторонняя помощь. Порой сознание заволакивает серым туманом. Тогда мне хорошо. Боль уходит вместе с памятью. Возвращаюсь к действительности, когда делают обезболивающий укол. И медсестра Люда говорит: «Ну что, вернулся из своего путешествия? Просыпайся!» ...Страшно было, не раз, забившись на дно окопа, плакал, молил Бога спасти меня. Только вот все равно не уберегся. Попал в госпиталь, и безжалостный гипс сковал мое тело. А дома, в далекой сибирской деревушке, волчицей выла мать над моей похоронкой... ...Нескончаемым потоком идут машины по проспекту Ленина в Абакане, куда-то спешат люди. И редко кто поднимет голову и посмотрит на здание, где под яркой лампой в операционной склонились люди в белых халатах. После долгих часов, проведенных над больным, они выбросят тот злополучный смертельный осколок, почерневший в теле человека от времени и боли, на фарфоровое блюдечко. Пока жив солдат, бои для него и за него продолжаются... И ему, солдату, привезенному из операционной, распластанному на больничной койке, будет казаться, что он только что шел в атаку, шел в смертельный бой и вышел из него победителем. И до конца дней будут болеть его уже не существующие ноги, и не однажды он, забывшись, соскочит с койки и захочет встать и пойти ...И упадет на холодный пол, и будет биться в истерике и безысходности, И увидит он большие серые глаза, и ему будет все еще казаться тот далекий бой сорок третьего и та, такая теперь далекая, фронтовая медсестра с полевой санитарной сумкой. И услышит он тот же ласковый сестринский голос: «Потерпи, миленький, потерпи, родной, сейчас тебе полегчает...». Николай Журавлев, г. Абакан, газета «Красноярский рабочий» N9 12 от 02.02.2013 г.
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw