чем в больших столицах. Я помню, как меня схватила на руки какая-то женщина. Видимо, я п росто был крайним. Она смеялась и плакала, и целовала, целовала, целовала чужого п я ти л е тн е го пацана. Я до сих пор помню р а д о с ть и боль на ее лице. М ожет, она радовалась за нас, ровесников войны. Радовалась, ч т о мы живы, ч т о им удалось в э т и страш ны е четы ре года сохранить нас. И плакали о т о м или о тех , к т о не дожил до э т о г о долгожданного весеннего праздника. Я никогда не забуду т о г о дня. А вы, друзья последнего призыва! Ч то б вас оплакивать, мне жизнь сохранена, Ч то б вашей п амятью не с т ы т ь плакучей ивой, А крикнуть на весь мир все ваши имена! Анна Ахматова А вот Николаенко мог бы рассказать о войне больше. Страшной бедой прошла она через жизнь наших отцов. Но они выстояли. И сделали невозможное: победили в той войне. И навсегда останутся для нас фронтовики людьми из легенды. Но Николаенко не любит сейчас вспоминать те годы. Я попросил его рассказать о самом памятном дней войны. Александр Николаевич чуть помедлил и начал рассказывать о 22 июня 1941 года - первом ее дне. Он запомнился летним теплом, ярким солнцем и чистым голубым небом. Где-то далеко на западе уже рвались бомбы и умирали дети, а у нас, в Сибири, об этом еще не знали. Бригада Михаила Черкасова спозаранок проверяла сети. По водной неподвижной глади озера Беле разошлись лодки, и рыбаки привычно и споро выбирали рыбу. Улов обещал быть хорошим. Азарт удачи поднимал настроение, работали легко и весело. Сашка Николаенко пришел к рыбакам год назад. Бригадир Черкасов взял его тогда на испытание, да так и оставил у себя. Парень пришелся «ко двору», был весел и старателен. А бригадир любил веселых, охотно учил его нехитрому рыбацкому делу. Они уже собрали улов, развесили на кольях сети, когда из Шира прибежали пацаны - война! Казалось, от этой вести должна была вздрогнуть земля, разверзнуться небо или хотя бы ударить гром. Но так же неподвижно голубело июньское небо, где-то высоко-высоко заливались трелью жаворонки да лениво плескалась у берега вода. Эта противоестественность страшной беды и мирного покоя природы осталась у него в памяти на всю жизнь. Саша пришел в военкомат без повестки. Военком прочитал заявление: «Прошу направить меня на фронт...» и почему-то не стал убеждать стоящего перед ним парня в том, что его время еще не пришло. Может быть, командир устал уже убеждать, а может, просто понял, что этот будет стоять до конца. - Вот что, - военком взглянул на подпись под заявлением, - Николаенко, мы удовлетворим твою просьбу. Поедешь в школу лыжников.
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw