где я был ранен, но оружие больше никогда не подводило, не давало осечек. Я берег его, оно берегло меня. Тогда же, наблюдая за противником, мы тихо ушли. Настроение было самое прескверное, несмотря на то, что разведка прошла нормально. От этой высотки, выполняя поставленную задачу, двинулись дальше. В направлении Барановой Горы. Когда до цели было уже недалеко, за пререкания с начальником караула был расстрелян Фомин. Эта мера окончательно оторвала нас от мирных настроений. Случай самый неприятный, но война есть война. На подходе к цели было запрещено жечь костры. Бывали случаи обморожения. Гарнизон на подходе к Барановой Горе мы не разгромили. Нас обнаружили прежде времени, но настоящего пороха все же понюхали, поняли цену товариществу и боевой дружбе, став, наконец, боевым коллективом. А это психологическая и нравственная победа. Запомните и знайте, было нам и страшно, и не все операции мы выигрывали, тем более без потерь, но наша сила была в том, что мы смогли преодолеть страх, научились оценивать обстановку, сделали своевременные и правильные выводы. Трусость презиралась. Партизан и трусость - понятия несовместимые. И хорошо, когда эти явления были в самом начале, предотвращалось непоправимое. В отряде были ребята и девушки-сандружинницы, люди средних лет и пожилые. Карелы, русские, украинцы, татары, белорусы, евреи - все были одной дружной семьей. Все добровольцы. Командиры для нас были старшими товарищами: Герпина Евдокия Петровна, Яков Степанович Медведев, Василий Владимирович Макарихин - под их руководством мы мужали, выполняли долг. В конце 1942 года перед нами была поставлена задача - выявить огневые точки противника в районе перешейка между озерами Елм и Сег. Зима тогда выдалась неустойчивая. Морозы уступали место оттепели, и это мешало быстрому продвижению. Мокрый снег тянулся за лыжами, выматывая силы, идти с грузом было трудно, поэтому мы взяли сухари и консервы на двое суток, остальное оставили в расположении отряда. С рассветом следующего дня мы достигли контрольной лыжни финского гарнизона и сделали засаду. Короткий зимний день прошел в мучительном ожидании вражеских патрулей, но они не шли - видимо, готовились к празднику. Так что в этот день пришлось приложить много усилий, чтобы не уснуть и не замерзнуть. В засаде ведь нельзя не только вставать, чтобы размяться, но и курить и кашлять, иначе погибнешь сам, погубишь товарищей, Поэтому, когда был подан сигнал о снятии засады - стоило немалого труда встать на ноги. Снег подо мной растаял, и маскхалат, брюки и полушубок обледенели, ноги закоченели и не сгибались, голова была тяжелая. Первое время не то что идти, стоять уверенно не мог, тело было непослушным. Мало-помалу расшевелились и пошли к лагерю, до которого было километров 13-15. В пути отогрелись, а как только остановились на отдых, все вернулось обратно: усталость, холод, сырая и холодная одежда, сон валил с ног. Наскоро поев у костра, стали готовиться в путь. Наступал новый день, а с ним и мороз. К утру были снова на старом месте в засаде. Сегодня еще труднее не потому, что холодно и третьи сутки без сна - нет. Через контрольную линию вперед ушло отделение Саши Шахова, и теперь всех мучает неизвестность. До вражеской обороны предположительно 10-15 минут хода,
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw