189 Дома дед садится в уютное кресло-качалку и достает из альбома давно пожелтевшее от времени, протертое на сгибах, местами уже нечитаемое письмо отца. Ему неважно, что слова в письме, написанном в далеком 1941 году на клочке бумаги, уже почти неразличимы. Дед наизусть помнит каждую строчку. За эти годы он перечитывал его сотни раз и до сих пор не может сдержать эмоций: это то немногое, что осталось ему от отца. «.. Добрый день, многоуважаемая жена и деточки. С приветом к вам вашДмитрий Антонович. Во первых строках моего письма спешу сообщить, что жив-здоров, того и вам желаю. Я уже приехал на место. Поездка наша прошла благополучно. Пока продолжаем учебу, на днях закончим. Передаю вам в своем письме горячий привет, целую вас бессчетно раз и прошу передать привет всем соседям и их деткам. Прошу, дорогая жена Анна Дмитриевна, сообщи мне, сколько ты получила от меня писем и напиши, какая у вас зима. У нас зима в северном краю очень суровая. Ну ничего, как-нибудь. Жив буду, приеду зимой, много чего расскажу о пережитом. . .» Дед откладывает письмо, загрубевшей морщинистой рукой утирает скупую мужскую слезу: с войны отец так и не вернулся. «Прошу, сообщи мне насчет моего премирования, получила или нет, и чем получила - шавретом или хромом. В отношении снега и мороза моя жизнь неважная, сами знаете, что такое Север, хотя для нас, для сибиряков, мороз и не страшен, страшны только тучи свинцового дождя, но, как говорится, смелого пуля боится, смелого штык не берет. Пока всё, новостей нет, ждите в следующем письме. Дорогой сынок Котя, учись старайся и учи доченьку Надю, а Люба, наверное, еще маленькая, но и ее учи считать, чтобы она, пока я приеду, умела считать. Вы, наверное, деточки, уже соскучились по мне, я вас жалел, любил, интересовался вами. ..» После небольшой паузы дед продолжает рассказ: «Отец ушел на фронт осенью 41-го года, когда мне было десять лет. У матери нас осталось трое. Детство сразу закончилось, я вмиг повзрослел, ведь теперь все мужские обязанности легли на мои мальчишеские, еще не окрепшие плечи. На фронтах бились изо всех сил, до последнего вздоха. Нам в тылу тоже было непросто. Весточку ждали каждый день. Мать порой не спала ночами, иногда тихо плакала, стараясь, чтобы мы не видели ее слез. Все силы тогда отдавали ради Победы, и даже мы, совсем еще дети, люто ненавидели немцев и буквально рвались на фронт. Мать, как и миллионы советских людей, измученная и уставшая, не могла найти себе места: на ней были дети, работа в колхозе идомашний быт. Повзрослев, я осознал, как сильно тогда ей хотелось обнять отца, прижать к груди и больше никогда не отпускать. В тяжелые минуты она говорила, стараясь ободрить нас, что скоро война закончится, папа вернется, и заживем мы по-прежнему. А нам, совсем еще маленьким, так хотелось в это верить!» В 1942 году пришла похоронка, потом сфронта вернулся сосед-сослуживец, который ирассказал, что Дмитрий Антонович погиб вНовгородской области от разрывной
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw