Абакане. После ее окончания вышла замуж за Николая Журавеля. Он работал тогда следователем областной прокуратуры. И тут война. Нас собрали в театре. Тишина стояла гробовая. И только слышался голос, который, словно дробь, выбивал фамилии, имена и отчества тех, кому вручали повестки на фронт. А потом... Потом был железнодорожный вокзал... Плач, стон, прощальные объятия... Мне тогда исполнилось только восемнадцать, и я не осознавала в полной мере всей значимости того, что еще ждет нас впереди. Довелось мне работать сначала в госпитале № 2510, а потом в составе госпиталя № 1398 выехать на фронт. Перед началом Курской битвы было зловещее затишье. И наши, и немцы готовились к этой смертельной схватке, понимая, что она будет решающей. И вот началось ... Все вокруг грохотало и по гружалось в черный дым . Нескончаемым потоком к нам стали поступать раненые. Их размещали в домах, кошарах, палатках. Я была операционной сестрой. По пятнадцать и более операций приходилось делать в сутки нашей бригаде. Строго соблюдали маскировку. Пользовались плошками. Взглянешь на себя утром в зеркало - только белки глаз да зубы из-за копоти видно. Под Курском мы научились многому. Павла Васильевича Ковтуна забрали от нас и назначили начальником санитарного поезда - «летучки» (он вывозил раненых с передовой). Позднее Павел Васильевич подорвался на мине, и его похоронили в городе Хмельницком, Это был человек добрейшей души, мы относились к нему с глубоким уважением. Помню , как и меня отправили сопровожда ть три вагона с ранеными. «Сестричка, милая! Помоги!», «Сестрица, водички бы!» - слышалось со всех сторон. Принесла одному напиться, а он уже умер. Сердце мое разрывалось от боли, но виду не показывала. Сдала своих раненых в госпиталь, и... что-то заставило меня оглянуться: оказывается, что в этом же поезде везли моего раненого брата Колю, только в другом вагоне. Бросилась я к нему и тут уже не выдержала - расплакалась. Сколько всего нам пришлось пережить! Отыскался и мой муж. В одном из боев он был тяжело контужен и попал в плен. Организовали побег. Из двадцати шести бежавших только трое остались в живых. Они воевали в партизанском отряде. Мы же с госпиталем прошли Украину, Польшу. И вот Германия - Заган, небольшой городок в 90 километрах от Берлина. Нас разместили в уцелевшем здании. Лечили теперь и наших, и немецких раненых. Оперировали вместе с немецкими докторами. Один профессор как-то сказал мне: «Надья, оставайтесь у нас!» - «Поедемте лучше вы к нам в Сибирь», - пошутила я. - «Нет, нет! Чтьо вы! Там же медведьи и по улицам ходят!» - подняв вверх руки и махая ими, громко говорил он. Все вокруг рассмеялись. День Победы мы встречали здесь же. Поднялась такая сильная стрельба, что мы вначале растерялись. «Ура! Война кончилась!» - неслось со всех сторон. Немцы радовались вместе с нами. А вот мальчик лет восьми, попавшийся мне навстречу на следующий день на улице, просто поразил: «Вырасту большим - всех русских поубиваю!»
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw