некоторое время, Полянцев пополз к завалу. Там никого не обнаружил и подал мне сигнал. За завалом оказалась куча стреляных гильз и пятна крови. К вечеру мы добрались до КП двухсотого стрелкового полка. Рядом с КП была полковая санитарная рота, вокруг которой лежали трупы солдат, их куски мяса да лужи крови. Командный пункт, штаб двухсотого полка и санрота располагались на высоте «Подошва», которую фашисты ночью обстреливали массированным артиллерийско-минометным огнем, а с рассветом почти беспрерывно бомбила фашистская авиация. Старший сержант Полянцев разыскал где-то санинструктора, который залил мне рану на руке йодом и сделал перевязку. После чего на высоте мы нашли щель и укрылись в ней до утра. С рассветом мы пошли в свой тринадцатый стрелковый полк, но нас по пути обстреляла кукушка с близкого расстояния. Мы были вынуждены залечь за кочками в лесу. Выследить кукушку, то есть засечь, никак не удавалось, так как фашист бил из автомата при цельным огнем. Во второй половине дня Полянцев решил выследить врага и снять из автомата но прозвучал выстрел фашиста, очередь из автомата прошла по правому глазу, и мой товарищ погиб. Я, с одной рукой, остался один. С наступлением темноты я тихонько начал отползать от могилы Полянцева (я «похоронил» его мхом и ветками). Когда отполз подальше, побежал со всех ног, но бежал недолго, так как впереди шел сильный бой, и какова судьба нашего полка, мне было неизвестно. На следующее утро я добрался до КП тринадцатого стрелкового полка, на который с трех сторон наседали немецкие солдаты. Я доложил командиру тринадцатого стрелкового полка майору Ананьину. И. о. начальника штаба 13-го стрелкового полка старший лейтенант Артёмов дал ручной пулемет МГ-34, коробки с патронами и солдата вторым номером с раненой рукой. Заняв огневую позицию, мы в упор расстреливали фашистскую нечисть из их же пулемета. В то время сражались все раненые, так как отступать было некуда, а в плену смерть, потому что фашисты тоже сражались в окружении нашего кольца. Не знаю, сколько прошло дней и ночей, но к концу мая 1942 года 13-й стрелковый полк был обескровлен, кольцо окружения смыкалось, петля все туже сжимала наше горло. Меня вызвали в штаб 13-го стрелкового полка, где приказали провести и. о. командира полка Ананьина, батальонного комиссара Головнёва вдоль линии фронта на командные пункты 200-го, 186-го или 185-го стрелковых полков и отдельной 59-й стрелковой бригады . В эту ночь все вышеуказанные воинские части нашей 22-й стрелковой дивизии и 59-й отдельной стрелковой бригады оставляли позиции на линии фронта и отходили в район артполка, где сосредотачивались для прорыва кольца обороны фашистов. В последних числах мая 1942 года части 22-й стрелковой дивизии и 59-й отдельной стрелковой бригады прорвали линию обороны фашистских войск и вышли к нашим войскам в районе железнодорожной станции Мостки Спасской Полисти. На внешней линии обороны наших войск 22-й дивизии мы встретились с обороняющими воинами, собранными из тыловых частей и подразделений, командиром дивизии генерал-майором Лукьяновым.
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw