Порт-Артур или Дальний. Это была уже наша зона. Знаков отличия у нас не было, командиров можно было узнать только по более качественной обуви, да еще разве что по животам. Перед приездом специальной комиссии ООН, которая должна была дать заключение, участвуют русские в этой войне или нет, нас в срочном порядке из гарнизона убирали, заменив китайцами. Каждый был строго-настрого предупрежден: живым в плен не сдаваться. А угроза пленения висела над нами постоянно: вражеская разведка прилагала максимум усилий, чтобы взять русского языка. Слухи о нашем присутствии все равно, конечно, просачивались, несмотря на все предосторожности и строжайшую секретность, потребовалось подтверждение, а его добыть врагу никак не удавалось. Кстати, в той войне сложилось своеобразное разделение труда: на земле боевые действия вели лишь корейцы и китайцы, а в небе с одной стороны были наши летчики, с другой - американцы, немцы тоже встречались. Бились они между собой жутко. Сколько раз приходилось наблюдать: не успеет наш истребитель приземлиться, заправиться - и снова в бой. Летчиков шатало и даже рвало от перегрузок, кровь носом шла. Только при мне было сбито 100 наших самолетов и 308 вражеских. 18 наших летчиков стали Героями Советского Союза, двое из них - дважды. Правда, указов об их награждении нигде в газетах не было. Истребители сражались днем, а по ночам, когда была летная погода, волна за волной шли вражеские штурмовики. Бомбили усердно. Нас спасали надежные убежища, а вот зенитчикам приходилось туго, в иную ночь их гибло по 30-40 человек. Тяжело было, конечно, видеть гибель товарищей, да еще на чужой земле, в непонятной для нас войне. Но время было такое, что рассуждать особо на этот счет не приходилось. Сталин еще живой был. Наше участие в той войне объяснялось одной фразой: «Защита Родины за рубежом». Там уж понимай как хочешь, но вопросов не задавай. Да их и не задавали. В армии ведь как: есть приказ - выполняй. Конечно, и помочь китайцам хотелось, они в то время к нам относились прекрасно... Весной 1952 года дивизии Лобова и Кожедуба заменили в Корее другими советскими частями. Перед демобилизацией с каждого взяли в контрразведке подписку; три года молчать о корейской войне. Наличие китайских наград, которые были к той поре у каждого, советовали объяснять так: с китайским народом, за переучивание китайской армии, а о боевых действиях чтобы нигде ни слова. С той поры минуло не то что три, а без малого сорок лет. Александр Матвеевич, вернувшийся сразу домой, успел уже и до пенсии доработать, и четверых детей вырастить, и восемью внуками обзавестись, а о той войне все еще хранится молчание. Самому ему о ней, собственно, особо некому было рассказывать, так разве, в кругу бывших однополчан когда поговорят или в семье обмолвится. Но все надеялся: может, из командиров или политических деятелей того времени кто-нибудь объяснит, наконец, по-настоящему, ради чего они там рисковали жизнью, теряли товарищей, расскажет всю правду о тех событиях, даст им оценку. «Красную звезду» все годы выписывал, в других газетах искал, но нет, так и остается та война в Корее для нас «неизвестной» войной, а участие в ней советских войск - «белым пятном» нашей истории... Г, Новоселова, газета «Орджоникидзевскич рабочий» Ns 14 от 03.04.2020 г., п. Копьево Республики Хакасия
RkJQdWJsaXNoZXIy MTE4NDIw